Обычно меня интуитивно влекут люди, а уж потом я разбираюсь в причинах. Именно так и вышло наших с Ван Гогом взаимоотношениях. Сказать, что я поклонница импрессионизма я не могу. Это очевидно из моих картин. Однако, какая-то непреодолимая сила меня влекла к Винсенту. И я поняла, что дело совершенно не в технике его работ, а в самой его личности. Мы с ним во многом схожи. Мы оба долгое время не давали выхода своему истинному, и были вынуждены работать за частую в профессиях, навязанных нам родителями и социумом. И, если бы не вера младшего брата Винсента, Тео, в его талант, и не его финансовая поддержка, мир бы не имел сейчас этого великого постимпрессиониста. Так же и со мной. Если бы не вера моего тогда ещё, жениха, а теперь, мужа, в мой талант, ни его забота о нас, я бы до сих пор работала на двух работах чтобы иметь крышу над головой. На творчество времени бы не было.
Мы вместе с Винсентом пришли к своему истинному уже прожив и испробовав многое в жизни. Мы оба самоучки. Мы оба верим в божественность таланта.
Я каким-то особенным, очень нежным и трепетным чувством, ощущаю личность Ван Гога. Мне представляется он неким Божественным ребёнком. Который находится в гармонии с природой, людьми. Как многие дети, любит гулять в поле и рисовать цветы. Любит родителей и брата. Хочет семью и любить. И каждый день сталкивается с реалиями настоящего мира, полного вранья и борьбы за существование. Он не хочет находится в этом мире, и уходит в свой. Свой мир ярких красок, толстых мазков, контрастов.
И мне невыносимо больно осознавать как Винсент страдал. Страдал от отсутствия любви, от неприятия его обществом. А главное, от отсутствия творческого признания. Создать сотни картин, и не продать ни одной. Это надо истинно быть божественным человеком. Поднять кисть над восьмисотой шестидесятой картиной без веры невозможно. Всё творчество и вся жизнь Ван Гога — это любовь к миру. Невероятная отдача! Он раздал без остатка, по крупицам, своё сердце всем, кого встречал на своём пути.
Винсент умер в 37. В страшных муках. Но он, конечно же, сразу в рай. Я в 37 написала его портрет. И хочу им сказать четыре слова: «Я люблю тебя, Винсент».
